Колыбель на орбите [сборник] - Артур Кларк

Он поморщился. Точное время, судя по всему, врезалось ему в душу.

— Затем напряжение начало прыгать как сумасшедшее, так что мы отключили нагрузку и стали наблюдать за приборами. Я думал, что какой-то идиот капитан зацепил кабель якорем. Сам знаешь, какие у нас с этим бывали проблемы. Мы включили прожектора и стали обшаривать море, но не увидели ни одного корабля. Да и кто стал бы пытаться бросать якорь вне гавани в ясную спокойную ночь?

Нам пришлось продолжать испытания. Я покажу тебе все графики, когда доберемся до моего кабинета. Через четыре минуты подача энергии полностью прекратилась. Естественно, мы смогли точно определить место разрыва цепи. Оно находится на самой большой глубине, прямо возле решетки. Именно там, а не на этом конце системы, — мрачно добавил он, показывая в окно.

Мы как раз проезжали мимо так называемого солнечного бассейна, эквивалента парового котла обычного теплового двигателя. Эту идею русские позаимствовали у израильтян. Бассейн представлял собой попросту неглубокое озеро с черным дном, заполненное концентрированным раствором соли. Он действует как крайне эффективный теплоулавливатель. Солнечные лучи нагревают жидкость почти до двухсот градусов по Фаренгейту. В него были погружены «горячие» решетки термоэлектрической системы, соединявшиеся массивными кабелями с моей частью, которая была на сто пятьдесят градусов холоднее и находилась на километр ниже, в подводном каньоне, тянувшемся до самого выхода из гавани Тринко.

— Полагаю, вы проверили возможность землетрясения? — без особой надежды спросил я.

— Конечно. Сейсмограф ничего не показал.

— Как насчет китов? Я предупреждал, что от них можно ждать неприятностей.

Год с лишним назад, когда в море прокладывали силовые кабели, я рассказывал инженерам про утонувшего кашалота, запутавшегося в телеграфном проводе примерно в километре от Южной Америки. Подобных случаев известно около десятка, но наш, похоже, к ним не относился.

— Это второе, о чем мы подумали и тут же связались с департаментом рыболовства, флотом и авиацией. Вдоль всего побережья нет никаких китов, — ответил Шапиро.

Но тут я перестал строить предположения, поскольку услышал нечто такое, от чего мне стало слегка не по себе. Как и все швейцарцы, я хорошо владею языками и неплохо понимаю по-русски. Впрочем, не нужно было быть лингвистом, чтобы узнать слово «саботаж».

Его произнес Дмитрий Карпухин, советник по политическим вопросам. Мне он не нравился, как и инженерам, которые в разговорах с ним порой срывались на грубость. Этот тип оставался старорежимным коммунистом, так и не избавившимся от наследия Сталина. Он с подозрением относился ко всему тому, что происходило за пределами Советского Союза и к большинству событий внутри его. Конечно, лучшего объяснения, чем саботаж, подобный персонаж найти не мог.

Конечно, немало оказалось бы и тех, кто не слишком расстроился бы в случае неудачи энергетического проекта Тринко. С политической точки зрения на карту был поставлен престиж СССР, с экономической же — в дело вложены миллиарды, поскольку в случае успеха гидротермальные энергостанции могли бы на равных конкурировать с нефтяными, угольными, водными и в особенности ядерными.

Однако в саботаж я верил с трудом. Все-таки холодная война уже закончилась. Возможно, кто-то просто неуклюже попытался украсть образец решетки, но даже это казалось мне маловероятным. Я мог посчитать по пальцам людей во всем мире, которые могли бы справиться с подобной работой. Половине из них платил я.

Подводная телекамера прибыла тем же вечером. В течение ночи мы загрузили на катер камеры, мониторы и свыше полутора километров коаксиального кабеля. Когда суденышко выходило из гавани, мне показалось, будто я увидел на причале знакомую фигуру, но до нее было слишком далеко, да и мысли мои были заняты совсем другим. Должен сказать, что моряк я не из лучших, по-настоящему же счастлив лишь под водой.

Мы тщательно сориентировались по маяку на Круглом острове и встали прямо над решеткой. Автоматическая камера, похожая на миниатюрный батискаф, опустилась за борт. Мы глядели на мониторы и мысленно погружались вместе с ней.

Вода была удивительно чистой и прозрачной, но по мере приближения ко дну в ней начали появляться признаки жизни. Сперва на нас уставилась маленькая акула. Затем мимо медленно проплыл пульсирующий ком слизи, за которым следовало нечто вроде большого паука с сотнями волосатых спутанных ног. Наконец в поле зрения появилась наклонная стена каньона. Мы были у цели. В глубину уходили толстые кабели. Они выглядели точно так же, как тогда, когда я последний раз проверял их установку полгода назад.

Я включил двигатели камеры и направил ее вдоль кабелей. Толстенные провода казались неповрежденными, все так же прочно закрепленными на скалах. Лишь когда камера приблизилась к самой решетке, я увидел, что произошло.

Вы когда-нибудь видели радиатор автомобиля после столкновения с фонарным столбом? Так вот, одна секция решетки выглядела примерно так же. Она была смята, будто какой-то безумец поработал над ней кувалдой.

За моей спиной раздались удивленные и встревоженные возгласы. Я снова услышал, как позади пробормотали слово «саботаж», и впервые отнесся к нему серьезно. Единственным другим разумным объяснением мог быть упавший камень, но склоны каньона тщательно обследовались на предмет подобной неприятности.

Так или иначе, поврежденную решетку придется заменить. Сделать это было невозможно, пока мой «Лобстер» — все его двадцать тонн — не прилетит с итальянской верфи, где он хранился, когда для него не находилось работы.

— Итак, сколько тебе понадобится времени? — спросил Шапиро, когда я закончил осмотр и сфотографировал удручающую картинку, видневшуюся на экране.

Я не стал брать на себя излишних обязательств. Подводная работа в первую очередь научила меня тому, что ничто и никогда не получается так, как ожидаешь. Невозможно точно оценить ни время, ни стоимость, поскольку лишь на середине всего дела начинаешь более-менее понимать, что тебе предстоит.

По моим предположениям на работу требовалось три дня. Поэтому я сказал:

— Если все пойдет хорошо, то вряд ли больше недели.

— Быстрее никак нельзя? — простонал Шапиро.

— Я не стану искушать судьбу, давая необдуманные обещания. В любом случае, до вашего срока все равно остается две недели.

Ему пришлось удовлетвориться, хотя он продолжал меня донимать всю дорогу обратно до гавани. Когда мы туда наконец добрались, у него появились другие заботы.

— Доброе утро, Джо, — сказал я человеку, продолжавшему терпеливо ждать на пристани. — Мне показалось, я тебя узнал, когда мы выходили из гавани. Ты-то что тут делаешь?